В средней школе подросткам-интровертам бывает нелегко психологически — ведь сверстники в этом возрасте поглощены общением, а интроверты обычно избегают шумных компаний, зато не прочь хорошо учиться. В старшей школе может стать еще труднее, если из будущих студентов стараются растить лидеров — как это принято в школах США. Автор книги об интровертах Сьюзан Кейн приводит рассказ девушки-интроверта Коринн, которая при поступлении в вуз пошла своим путем — и выиграла.

Впервые я услышала термин «интроверт» в 10–11 лет. Тогда я не придала этому значения: хотя я любила одиночество, стеснительной себя не считала. И в шутку говорила, что для счастья мне нужно бывать одной двадцать часов в день. Бoльшую часть этого времени я делала уроки и играла на виолончели. Мне говорили, что нужно стать более общительной, но я была вполне счастлива и не обращала внимания на эти советы.

А потом я перешла в старшие классы, замаячила перспектива поступления в колледж, и любая моя деятельность вдруг начала оцениваться с позиций пресловутого «лидерства». Каждый старшеклассник знал, что стипендии и положительные ответы от университетов получают не самые умные, не самые творческие, не просто хорошие и думающие люди, а «лидеры». Ни одно занятие, ни одно достижение не ценилось, если не было как-то завязано на лидерстве.

Естественно, тихие интроверты не могли быть лидерами и управлять своими более активными подопечными. Только харизматичные экстраверты умели подстегивать более апатичных сверстников. Лидерам полагалось громко говорить и всем нравиться.

В моей школе самой престижной лидерской ролью считалась вакансия вожатого первокурсников. (В старшей школе — high school — в США девятый класс называется первым курсом, десятый — вторым и так далее.) В программу принимали лишь треть из подавших заявки: чтобы тебя взяли, требовалось пройти многочисленные собеседования и предоставить рекомендательные письма. Я вбила себе в голову, что должна стать лидером.

Руководила программой вожатых моя учительница по английскому. Таким, как она, самое место в бизнес-школе Гарварда! Она уговорила сто одного ученика с нашего потока нарядиться на Хэллоуин сто одним далматинцем. Были и еще желающие, сто одним дело не ограничилось! Меня восхищала ее власть над окружающими.

Я поняла, что если хочу стать вожатой первокурсников, мне нужно ее очаровать. И вот целый год, готовясь к подаче заявления, я притворялась экстравертом. Заставляла себя вести бессмысленные разговоры с бесчисленными практически незнакомыми мне людьми, к которым не подошла бы на пушечный выстрел, будь на то моя воля. Мне это очень не нравилось, но, видимо, я всех одурачила, потому что на втором курсе наконец-то получила вожделенное назначение.

Нас было трое вожатых на двадцать первокурсников. Две другие девочки в дни дежурства устраивали дискотеки и футбольные матчи. Объедались печеньем и травили байки на тему, кто как напился на вечеринке. Я же придумывала сложные квесты с разгадыванием загадок. Подсказки прятала в библиотечных книгах и шифровала их шрифтом Брайля.

Я обожала эти квесты и подготовила бы еще много, если бы меня не вышвырнули из программы. В шоке и полном расстройстве я пошла к учительнице по английскому спросить, что сделала не так. Та ответила, что в программе ограниченное количество мест, и она отдала мое место более общительным претендентам. А потом, видимо, желая приободрить меня, похвалила за то, что я «выползла из своей раковины» и «наконец позволила себе раскрыться».

Ее слова показались мне пластырем поверх огнестрельной раны! Я гневно спросила, не догадывалась ли она, что все это время я притворялась общительной. И она ответила: «Значит, тебе вообще нельзя было становиться вожатой. Нам не нужны фальшивки». Она сказала это таким тоном, словно мое фальшивое «я» никуда не годилось, но настоящее «я» оказалось еще хуже. Это оскорбило меня до глубины души, обесценило саму мою сущность. Я не была прирожденным лидером и не имела никаких задатков, чтобы им стать.

А вскоре я прочла книгу «Интроверты» Сьюзан Кейн. Словами не выразить, какое глубокое впечатление она на меня произвела. Меня поразило, что интроверты тоже могут быть лидерами. Я испытала облегчение, что мне не придется всю жизнь притворяться экстравертом, пытающимся себя «продать», и нашла подтверждение тому, что из моей тяги к одиночеству тоже может выйти что-то хорошее. И ощутила приятное злорадство от того, что кто-то наконец осмелился критиковать культуру экстравертов, процветающую и в Гарвардской бизнес-школе, и в нашей программе вожатых.

Я дважды перечитала «Интровертов» от корки до корки, с большой неохотой вернула книгу в библиотеку… и решила перестать притворяться. В одночасье я с огромным удовольствием вернулась в привычную раковину. «Панцирь — часть черепахи, своего рода раковина, — было написано в книге, — и без этой раковины черепаха не может жить», — эти слова стали для меня настоящим утешением.

На третий год обучения в старшей школе я открыла свое истинное «я» нашему учителю генетики. Он тоже был интровертом, любил глубокомысленные разговоры и отлично разбирался в своем предмете. Мне хотелось слушать его и обдумывать то, что он говорил. Мы очень сблизились, и он не имел ничего против моей склонности к одиночеству.

Потом он порекомендовал меня интерном в лабораторию, где проводились генетические исследования кишечной палочки. В 17 лет я написала научную работу в соавторстве с другим ученым и в результате поступила на факультет биомедицинской инженерии и получила самую высокую стипендию Университета Айовы. А что до роли вожатой… «Лидерские качества» указаны в резюме у каждого первого. И для всех это пустые слова, как и «общественная работа».

Я благодарна книге «Интроверты» за то, что мое истинное «я» смогло проявиться. Теперь рекомендую ее всем интровертам, которых встречаю. Я говорю им: «Эта книга мотивирует вас, позволит иначе взглянуть на свое будущее, вернет веру в свои силы».