Раздражение в адрес приёмного ребёнка — это тема, которая вызывает на любом усыновительском форуме самое большое количество откликов. Особенно страдают новоиспечённые мамочки, которые не воспитывали до принятия ребёнка в семью кровных чад. Но агрессия по отношению к ребёнку — это чувство, знакомое большинству родителей вне зависимости от того, как они обзавелись детьми.

Это то, что беспокоит больше всего и чаще всего. И чем старше ребёнок, тем больше переживаний на эту тему. Тем больше поводов он даёт для таких переживаний — хотя делает это бессознательно (ведь осознание истинных мотивов своих поступков — это признак взрослости и зрелости). Мой ребёнок меня бесит, я иногда его прям убить готова — значит, я плохая мать? Меня надо лишить родительских прав? Наверное, я наношу ему непоправимую психологическую травму, бедный зайчик.

Но вчера, когда это, с позволения сказать, солнышко, сначала разрисовало обои, потом долго ходило, ныло и не знало, чем себя занять, разлило (случайно!) тарелку борща за обедом, а потом вдруг приплелось в нашу спальню в 12 ночи, как раз, когда мы начали… Я готова была расплющить его об стену.

«Бывают дни, когда опустишь руки и нет ни слов, ни музыки, ни сил», — сказал поэт. В такие дни раздражает всё, единственное, что хочется сделать, — залечь на дно и не выходить на связь лет пятьсот. Но рядом — наши «кровиночки» и «цветы жизни», и с ними надо контактировать, отвечать по сто раз на одни и те же вопросы, выдерживать это мерное и сводящее с ума биение об себя чужой энергии. И при этом оставаться доброй, принимающей, ласковой, заботливой. Если можешь.

Однако если приглядеться, то окажется, что в нашей агрессии по отношению к детям есть градации, оттенки, и внимательный человек в состоянии их отличать. А дальше — уже легче: назвать, осознать, выбрать противоядие.

Итак, три разных степени агрессии — это раздражение, гнев и ярость.

Стадия первая. Раздражение

Раздражение — это законная реакция на манипуляцию. На любую, не только детскую. Ведь что такое манипуляция? Это когда вы получаете от собеседника два разноплановых послания, а ответить можно только на одно.

Например. «Ма-а-ам, ну так я пойду ночевать к Саше, ты же всё время говоришь, «что устала и хочешь побыть одна». На одном уровне это вроде бы вопрос и просьба: можно ли ребёнку сделать то, что в общем и целом не разрешено. Или разрешено, но в особых случаях. Или разрешено вообще, но вот конкретно этот (эта) Саша вызывает у вас ярко выраженную негативную реакцию. И ребёнок об этом знает.

На другом уровне фраза выглядит как забота о вас. А может быть, как скрытый упрёк, намёк, что вы не справляетесь со своими родительскими обязанностями и, скорее всего, не получите в этом году медаль за выдающиеся достижения на поприще материнства.

Манипуляции раздражают нас именно поэтому: как бы ты ни среагировал, всё равно окажешься в проигрыше, потому что есть второй слой. Вы отвечаете на прямое послание («Нет, к Саше ночевать нельзя, потому что нельзя»), а вам, вытаскивая туза из рукава, тычут в нос лживым: «Но ты ведь сможешь отдохнуть!» А если вы пытаетесь ответить на заботу («Ох, и правда — что-то я устала!»), тут же ощущаете невидимый нож у горла: «Ну, так я пошёл?»

Раздражение копится и иногда прорывается совсем не по делу и не вовремя. Это как песок в ботинке: вроде бы мелочь, а жить мешает. Как с ним бороться?

Манипуляции надо вскрывать. Но сделать это мы можем, только если не испытываем внутреннего разлада, на котором наш собеседник в состоянии сыграть. Другими словами, если вы сомневаетесь в своём праве устанавливать запреты, если вы и правда боитесь оказаться не самой лучшей на свете мамой или не уверены, что жёсткие рамки — это именно то, что нужно вашему ребёнку… Тогда маленький манипулятор обязательно это почувствует и будет продолжать долбить по больному месту.

Единственная тактика в борьбе с манипуляциями — открытое и недвусмысленное послание: нет, ты знаешь, что к Саше ночевать нельзя. А если ты действительно обо мне заботишься, погладь, пожалуйста, себе рубашку на завтра.

Манипулировать начинают очень маленькие дети, лет с двух с половиной, и сначала это очень и очень видно, поэтому вызывает ещё и умиление. Ближе к семи годам манипуляции становятся более тонкими и начинают серьёзно злить, хочется «поставить на место». Кроме того, шести-семилетки уже отлично врут и хитрят, родителям приходится быть постоянно начеку.

«А бабушка сказала, что детям полезно иногда давать побеситься». Деточка не уточняет, что бабушка комментировала мультик про Пеппи Длинныйчулок и сказанное абсолютно не относится к присутствующим. И вы злитесь на бабушку, которая всегда лучше вас всё знает, и на деточку, которая давно просит хорошего нагоняя за свинарник в комнате, и на себя, которая не в состоянии за всеми уследить. А деточка всего лишь отводит вам глаза, чтобы вы не заметили замечание в тетради по геометрии.

Используйте своё раздражение как сигнальную систему, а не как повод закатить скандал. Силы вам ещё понадобятся на следующих этапах.

Стадия вторая. Гнев

Гнев — эмоция гораздо более яркая и горячая. Считается, что гнев — это про борьбу за власть. Когда ваш ребёнок начинает выяснять, кто тут главнее и по чьим правилам мы будем сегодня жить, тут вам и начинает застилать глаза алым цветом.

Сменить линию поведения

Евгения Леднёва
Миша, 7 лет, в семье с 2 пет 4 месяцев
Юра, 3 с половиной года, в семье с 2 лет 4 месяцев
Мне кажется, раздражение нас подхватывает и дальше начинать командовать нами, и мы делаем уже не то, что мы хотим, а то, что… привыкли? умеем? — короче, катимся по наклонной. Надо, как мне кажется, выделить два основных аспекта. Первый — чисто физический аспект, как у взрослого, так и у ребёнка. Например. Мишка у меня начинает нервничать, когда хочет писать. В штаны он не писает уже с пятилетнего возраста, но терпит до последнего — видимо, сигнал до мозга не доходит; и вот когда он не был в туалете часа три или четыре, он становится никаким. Надо просто родителям про это помнить в фоновом режиме. Ну не виноват он, что не осознаёт; ему просто надо пописать — проблема снимется сразу. Или — для взрослых. Мне удалось поймать собственные реакции: у меня начинается реальный физический дискомфорт примерно через полчаса после того, как в квартире закроют все окна. Обычно бывает элементарно жарко, а конкретно сейчас — не жарко, но не хватает кислорода. Как только мне удалось это осознать, я стала следить за тем, чтобы окна хоть чуточку, но были приоткрыты всегда, — и я стала спокойна как удав. Но вот именно осознать истинную причину было трудно. И второй аспект — наше поведение, когда нас уже накрыло раздражение. Вот то привычное стереотипное поведение. Меня дико раздражает, когда Мишка начинает… плакать не плакать, кричать не кричать — нечто среднее: вот ему что-то не понравится, а он нет бы сказать, как-то попытаться договориться — начинает вот так орать — и громко, и ужасно противно. И я раньше обычно пыталась это поведение прекратить угрозой санкций: не перестанешь орать — ляжешь спать, не будешь смотреть мультики, не будешь играть. И обычно это мало помогало, и тогда была холодная вода, хотя у нас это не зверство: мы холодной водой и так обливаемся каждый день, уже Мишка не боится этого, а любит — но тут оно было внеурочно. И вот я себя внутри воспитывала-воспитывала, что всё ерунда и надо ничего не принимать близко к сердцу — и, видимо, довоспитывалась: когда в очередной раз Мишка заорал из-за очередного пустяка, у меня получилось не потащить его в ванну, к чему он был уже готов, а погладить его по голове, он тут же вскочил, прижался ко мне и орать перестал — и куда-то моё раздражение сразу делось. Нарушилась привычная линия поведения, но получилось так, как нам с ним обоим понравилось!

Гнев — как впрыск топлива в двигатель с турбонаддувом. Мгновенный сброс адреналина, превращающий тихого и мирного Кота Леопольда в огнедышащее чудовище: «Я вам сейчас посажу!» Что покажу? И кому? А вам всем, мелким негодяям, я сейчас всем покажу, кто тут самый старший, самый главный, самый большой. И вы быстро испугаетесь и начнёте меня слушаться.

Мелкие же негодяи почему-то решили, что можно не бояться, и продолжают гнуть свою оппортунистическую линию: «Ты же говоришь, что я взрослый, почему тогда ты мне не доверяешь? А если ты мне доверяешь, то почему не снимаешь ограничение по времени с компьютера?»

Если вы уже дошли до точки кипения, значит, вы проиграли. Это удивительно отрезвляющее открытие. Можно просто проораться, без слов, на одном низком утробном звуке: «А-А-А-А-А-А!» Открытым ртом, в никуда, безадресно, изобразите вопль Кинг-Конга или Тарзана. После чего выдохните и скажите членораздельно, но более спокойно: «Я ужасно злюсь». Прислушайтесь к себе. Что сейчас с вами происходит? На каком уровне ваша злость? Если крик помог, накал должен слегка снизиться. Если нет, если вы всё ещё кипите, можно пошвыряться в стену чем-то мягким: игрушкой, подушкой — главное, чтобы не ребёнком.

Последние исследования вроде бы показывают, что после выплеска гнева в словах или действиях (ненасильственных) некоторые люди чувствуют себя хуже. Могу предположить, что эти люди — слишком жёстко воспитанные девочки, которым раз и навсегда запретили злиться, потому что «хорошие девочки не сердятся». Ещё как сердятся, только не умеют это показать.

Так как сама я кричу крайне неубедительно (ужасно обидно, да, ты тут вся гневом пышешь, а они смеются), то я научилась принимать «угрожающую позу»: руки в боки, ноздри раздуваются, весь вид показывает, что я настроена весьма и весьма серьёзно. И начинаю говорить очень медленно и отчётливо. Это пугает хуже любого крика.

Почему я так подробно объясняю, как именно надо пугать детей? Потому что гнев — это маркер борьбы за власть. А в семье власть должна быть у родителей, иначе вся система обрушится, и воцарится хаос, и случится революция. Все помнят, что бывает после революции?

Найдите время и посмотрите в Интернете материалы по ненасильственному общению с детьми. Эти навыки бесценны, они позволяют не доводить ситуацию до вооружённого противостояния, но, как это ни печально, все дети во все времена будут испытывать наше терпение. Они для этого и родились.

Мне казалось, он просто вредничает…
Ольга Птитцына
Платон, 4 года 4 месяца, в семье с 2 месяцев
Эмилия, 2 года, в семье с 3 месяцев
Когда появился Платоша, не было ещё школ приёмных родителей, да и Интернета у меня тоже не было. А адаптация меня накрыла по полной, я варилась в котле из раздражения, жалости и пронзительной нежности к сыну, ужасаясь собственной жестокости. Это потом, начитавшись тематических психологов, поняла: проблема кроется в том, что никак не могла смириться с вторичным бесплодием, а приёмный сыночек был как громоотвод. Я была очень жестокой, орала на младенца за малейшую «провинность», силком пыталась кормить больного ребёнка, не понимая, что у него нет аппетита, — мне тогда казалось, что сынок просто вредничает. А когда он верещал особенно долго, не выдерживала, хватала ребёнка и, сквозь зубы цедя слова, трясла его с ненавистью. Естественно, от этого сынок ревел ещё пуще, особенно горько. Мне становилось стыдно, сердце кипело от жалости, и от раскаяния, и от осознания, какая я бесчеловечная… Только через полтора года я смогла перебороть себя — и пришла любовь.
Раздражение и потом приходило, но всё реже и реже. Мне сильно аукнулась моя жестокость с сыном — он долго ещё испытывал мои нервы, привычно добиваясь внимания своим хулиганством. Но к тому времени я была уже подкована на эту тему и сознательно разлитое на палас масло или рассыпанные по кухне все крупы, что были в наличии, встречала спокойно, без визга и ора.
К дочке адаптации не было. Как-то сразу она приросла к сердцу, не мучила я её, как сыночка, своим раздражением.

Стадия третья. Ярость

Маленькие дети чрезвычайно редко могут довести родителей до белого каления. Или ярости. Ярость означает, что кто-то грубо нарушил ваши границы, сделал вам очень больно, вы еле удерживаете себя от физического насилия и больше всего на свете хотите разбить что-то ценное (а что у нас самое ценное? Ребёнок, конечно).

Ярость сопутствует почти всему подростковому периоду. Повзрослевший деть уже вышел из-под прикрытия детского поведения, детского запаха, голоса. Наши биологические системы начинают опознавать в нём другого взрослого, иногда — чужого. Но внутренне ребёнок ещё наш, мы ждём от него привычных реакций, да и он тоже.

Если размышлять в биологических категориях, то ярость сигнализирует о прямой угрозе вашему существованию, угрозе жизни. Что такого может натворить ребёнок, что наше тело просто вопит: «Останови его немедленно!»?

Чаще всего речь идёт об инцесте. Да, да, и нечего делать большие глаза. Дети вообще — ужасно соблазнительные конфетки-котлетки. И знают об этом. Но обычно культурные и социальные нормы сдерживают сексуальные импульсы, так что все в безопасности.

Кроме подростков. Которые уже почуяли свою силу, в том числе мужскую/ женскую, и могут неосторожно ей задеть вас за живое. Как? Очень просто. Поспать в вашей постели в отсутствие законных хозяев, например. Когда так делают малыши, это трогательно и понятно: ему одиноко, подушка пахнет мамой, конечно же, в родительской постели и теплей, и спокойней. Но когда чувствуете в своей комнате запах другого самца или самки… Вот тут крышу-то и сносит даже самым гуманным гуманистам.

Или если чадо систематически «метит территорию»: как бы невзначай оставляет свои вещички на ваших любимых местах. Хотя ему было миллион раз говорено-переговорено. Или 15-летняя дочь берёт без спроса ваш свитер, и он теперь пахнет её дезодорантом. Все эти вещи мгновенно включают (даже не в голове, а где-то в спинном мозге) первоклассное неконтролируемое бешенство. Потому что угроза выживанию рода, популяции.

Однако и малыши, случается, доводят родителей до крайней степени агрессии. Многие приёмные родители, которые склонны к рефлексии и анализу собственных мыслей и действий, отмечают, что наиболее резкое неприятие ребёнка наступало у них тогда, когда ребёнок нарушал их личное пространство. Это часто случается с приёмными детьми: у них нет пока своей территории (даже если вы отвели новому ребёнку отдельную уютную комнату с самыми лучшими игрушками и мебелью), они вообще не привыкли к мысли, что у человека это самое личное пространство есть, — они вторгаются в «зону психологического комфорта», подходят слишком близко, постоянно требуют физического контакта (а родитель при этом мог вырасти в семье, где телесные проявления любви были не особо приняты). У них нет понятия о личных границах, нет разделения на «своё» и «чужое». И разумные родители, как бы ни были они настроены на безусловное принятие, как бы отчётливо ни чувствовали они, что это их и только их ребёнок, не могут не признавать тот факт, что в первые дни, недели и месяцы дома они живут под одной крышей с пока что чужим и непонятным им человеком. У которого есть своя история, свои травмы, свои тревоги и страхи. И должно пройти какое-то время, пока новый человечек утвердится в мысли, что ваш дом стал и его настоящим домом тоже, пока он займёт в нём своё законное место и территорию — и перестанет претендовать на вашу.

Танец как средство от эмоционального выгорания
Марина Самарина
Алина, 4 года 5 месяцев, в семье с 1 года 10 месяцев
Катя, 8 лет, в семье с 6 лет
Принятие в семью двух малышек стартовало на фоне моей не глубокой, но всё-таки депрессии, вызванной неприятными событиями, о которых вспоминать до сих пор больно… Она была настолько лёгкой, что её проявлений ни я, ни окружающие поначалу не замечали. Но психологические нагрузки, связанные с процессом усыновления, сработали «проявителем»…
Когда стрессовые ситуации затягиваются надолго и, тем более, накладываются одна на другую, возникает реальная опасность довести себя до состояния эмоционального выгорания. Впервые я услышала этот термин в школе приёмных родителей, когда Алинка была уже дома. В тот период начальные симптомы этого страшного синдрома у меня уже проглядывались. Это выражалось в том, что меня раздражало буквально всё. Лёгкие успокоительные медикаментозные средства не помогали, а более сильные вызывали апатию и потребность отдыхать, лежать, а ещё лучше — спать побольше. При моём образе жизни на данном этапе такое я позволить себе не могла! Дети требовали не просто внимания и заботы, а всего этого в повышенной концентрации… Самым частым и сильным раздражителем для меня была старшая дочь. С младшей сразу всё было очень гладко «от и до», а вот со старшей, шестилетней, нам суждены были «трудные роды» в форме тяжелейшей адаптации. И для того чтобы не утонуть в этом жутком состоянии, я кинулась предпринимать всё возможное. Для начала я активизировала разнообразные массажные процедуры, а массаж я обожаю — и в своём массажном креслероботе, и в нашей гидроаэромассажной ванне, и в руках опытной массажистки. Спасалась также шопингом, расслабляющими программами в спа-салонах, позитивными фильмами, лёгкой литературой, вкусной едой, порой даже алкоголем в разумных пределах (так сказать, «для дома, для семьи»)… Но всего этого было недостаточно.
Как-то на даче я включила приёмник на волне «Радио Классик». На меня полилась целительная лёгкая музыка, при звуках которой невозможно было остаться без движения… Так обстоятельства случайно подсказали мне весьма эффективный способ избежать состояния полной утраты эмоций. Танцевать очень приятно у нас на террасе — свежий воздух, красивый пейзаж с большим объёмом неба и далёкой перспективой. Свободный пол, покрытый мягким ковролином. Иллюзия выступления на сцене… Я стала танцевать каждый раз, когда слышала приятную мне мелодию… В какой-то момент мне захотелось занять позицию зрителя и посмотреть, как выглядит мой танец со стороны. Я поставила камеру на полочку, включила режим видео и запечатлела происходящее. Теперь у меня есть три памятных ролика. Первый — это моё соло. А в двух других принимали участие наши птенчики. Во втором они просто случайно присоединились, а в третьем Катюша даже ставит сценарную задачу — это «Танец пляшущих лисичек».
Постепенно мне удалось вырулить с коварного маршрута эмоционального выгорания и возвратить себе способность радоваться жизни. Танцуйте и берегите себя!

Не болит голова у мамы

После того как эмоция осознана, названа и прожита в теле, она уходит. Если этого не сделать, мы начинаем болеть, в теле появляются зажимы и болезненные блоки, приходится глотать таблетки и ходить на массаж. Основная причина головных болей и у детей, и у взрослых — напряжение в задней поверхности шеи, вызванное сдерживаемой агрессией.

Так что если кто-то пробуждает в вас злость, сделайте это нехитрое упражнение:

• скажите себе: «Я страшно зол!»;
• вдохните глубоко носом, сожмите кулаки, напрягите мышцы, особенно плечи, предплечья и лицевые мускулы. Сделайте «зверское» лицо;
• если есть возможность — выдохните с рычанием, стараясь толкать звук вниз, как бы из живота, а не голосовыми связками;
• если нет — просто шумно, с усилием выдохните, тоже вниз;
• и расслабьте мышцы.

Даже с самого ответственного совещания всегда можно выскочить в туалет. И порычать там. Гарантирую: работает. И голова болеть не будет.