В этом году 1 сентября дети не пошли в школу — День знаний выпал на субботу. Но некоторые не пойдут и 3 сентября — те, кому родители оформили семейное обучение. Правы ли те, кто решил учить детей дома и лишить их заодно школьных праздников? Какие еще мифы о школе опровергает домашнее обучение? Страшно ли, например, остаться на второй год? Вот мнение Алексея Карпова, выучившего дома троих детей и написавшего книгу «Семейное обучение как система».

Семейное обучение? А как же праздник 1 сентября

Однажды какая-то многодетная мама, услышав, что я учу своих детей дома, а в школу они не ходят, воскликнула: «А как же первое сентября?! Вы же лишаете своих детей такого праздника! А уж в первом классе особенно!».

Знаете, я тогда впервые в жизни задумался, что к первому сентября можно относиться как к празднику. А к тому времени я уже, наверное, лет восемь или десять учил своих детей дома.

В детстве я не любил ходить в школу. Там мне было скучно, тягомотно и утомительно. И первое сентября я воспринимал в основном как конец летних каникул. Интересно, конечно, с ребятами встретиться после трехмесячного перерыва — потрепаться, анекдоты порассказывать, посмотреть на всех. Но никаких праздничных ощущений у меня этот день не вызывал. Разве что по сравнению с учебой в остальные дни учебного года. Ведь первого сентября почти не учатся всерьез и домой отпускают пораньше.

У меня со школьных лет вообще не осталось никаких особо радостных воспоминаний о классных или общешкольных мероприятиях. Ну никаких. Включая выпускные вечера после восьмого и десятого классов. Для меня праздником было не ходить в школу. Кое-что там нравилось, но не более того.

А нет, вспомнил! В девятом классе у нас был математический бой. Я был, разумеется, капитаном команды. Мы выиграли! А после боя ели приз — не очень большой, но весьма вкусный торт. Ели руками (это точно помню). У меня даже осталась фотография: я несу торт, а ребята из нашей команды, улыбаясь, смотрят.

А в основном в памяти остались длинные, нудные и жутко скучные комсомольские собрания, на которых надо было обязательно присутствовать. Первого же сентября я маялся, стоя в строю в ровных рядах, и абсолютно не слушал торжественных речей директора, завуча и учителей. Я не люблю долго стоять на одном месте до сих пор. А уж тем более — в строю.

Может, мне не повезло со школами (их я сменил три). Свое первое 1 сентября я вообще не помню. Наверное, что-то такое было: мама, папа, цветы и крошечный любопытный я.

Но думаю, дело в том, что я вообще человек не тусовочный. А многие устроены иначе. И для них школьные праздники и прочие коллективные мероприятия очень важны и нужны.

Тима и Коля пошли в меня. В детстве я не замечал в них стремления к коллективным школьным мероприятиям. Правда, на елки, в театр, в цирк они ходили с радостью. Но это не в школе.

Коля как-то в начальной школе один раз сходил на елку, которую устраивали в его классе. Но вернулся без особых восторгов. Сказалось и то, что все ребята друг друга знали, а он был в коллективе чужим.

Наверное, существует масса школ, где проходят замечательные и интересные праздники. Учителя ведь обычно стараются, и часто у них получается очень удачно все организовать. Нас все сие не коснулось. Жаль? Немного жаль. Но зато в нашей жизни были многие другие радости, победы, удачи и праздники, которых не случилось бы, если бы мы жили в обычном школьном режиме.

На второй год? Это ужасно!

Когда Тима стал учиться в шестом классе, мы начали учебный год с изучения биологии (ботаники). Но отношения с учительницей у него сразу же сильно не сложились. Она была доброжелательным и внимательным, но очень строгим и довольно придирчивым человеком. Во многом был виноват и я: не объяснил ей с самого начала специфики характера Тимоши и его психологических трудностей. И началась нервотрепка.

Мы сдавали биологию по разделам учебника (всего по несколько параграфов за один раз). Но дело не клеилось. Учительница вела себя вежливо, но жестко. Она даже снижала Тиме оценку сразу на балл за орфографические ошибки (когда он писал определения). И в результате Тима наотрез отказался ходить к ней на зачеты, хотя к тому времени изучил весь учебник на «пять с плюсом».

Я не злился на учительницу. И не жаловался на нее завучу или директору. Я просто понял, что в данной ситуации мы не успеем уложиться в учебный год с изучением всех необходимых предметов. Ведь еще надо было заниматься с Колей. А с Тимой мы вообще не двинулись со сдачей дальше второй главы учебника, хотя дело уже шло к Новому году. А еще была маленькая Маша. И куча других сложностей по жизни.

Поэтому я пошел к директору и написал заявление с просьбой оставить Тиму на второй год планово — по семейным обстоятельствам. Директор подписала заявление. И нервотрепка окончилась.

Как ни странно, все оказалось к лучшему.

Тима понял, что папины угрозы и предупреждения о возможности остаться на второй год, если он не будет нормально учиться, — не пустая выдумка, а реальность. Он получил отрицательную обратную связь и, думаю, сделал кое-какие выводы, которые благотворно сказались на его дальнейших стараниях в учебе. А то в начальной школе учительница относилась очень терпеливо к его характеру и темпераменту (он, например, мог на экзамене вдруг надуться, покраснеть и наглухо замолчать). Да и папа старался изо всех сил к сынуле приспособиться. А тут тетя попалась иного типа!

Другой положительный аспект планового оставления на второй год заключался в том, что мы могли спокойно, не торопясь, учитывая тимошкины перебои в желании заниматься, все же радикально подтянуть «хвосты» по многим темам русского языка и дополнительно потренироваться в математике.

Третий «плюс» — отдых. И для Тимы, и для меня. Все же заниматься с ним мы стали много меньше — вот и отдохнули.

Ну а самое главное — теперь Тимоша и Коляша учились в одном классе! Коля пошел в школу, когда ему еще не было семи лет, и поэтому отставал от Тимы всего на один класс. А теперь они сравнялись.

Надо сказать, что ранее (в первом и втором классе) я уговаривал Колю «прыгнуть» через класс — чтобы догнать Тиму. Потому что учить их по разным программам и водить на зачеты к разным учителям было намного сложнее, чем если бы они учились в одном классе. Коля мог без труда, с учетом его трудолюбия, дисциплинированности и хорошей дошкольной подготовки, справиться за один учебный год с программой двух классов. Но он отказался наотрез.

Но вот с шестого класса моя работа с сыновьями радикально облегчилась — практически вдвое. Да еще возникли дополнительные возможности «обходить» Тимошины выкрутасы, используя участие в процессе гораздо более настроенного на учебу Коли. Да еще и эффект минигруппы в занятиях стал ощущаться весьма существенно.

А что с биологией? На следующий год мы попали к другой учительнице. Она проявила удивительно глубокое и тонкое понимание сложной натуры моего старшего сына. На первый зачет по биологии к ней он шел напряженный и готовый ко всякому плохому. Я предварительно подробно рассказал учительнице о наших трудностях, но все же опасался, что Тима устроит скандал и опозорится.

Как сейчас это помню. Пришли мы втроем, мальчишки сели за парту перед учительским столом, а я — в стороне и сзади, чтобы не мешать.

Учительница для начала завела беседу с мальчишками о том о сем. Постепенно они разговорились. Между делом учительница рассказала, что раньше работала в зоопарке. Мои парни оживились. Пошли воспоминания о всяких хищниках в клетках. Словом, так они и трепались. Постепенно разговор как-то естественно перешел к растениям. А потом почему-то сам собой соскользнул именно на те темы, которые ребята готовили к данному зачету.

«Молодцы! — говорит вдруг учительница. — Вы все выучили отлично. Получаете по заслуженной „пятерке“. Приходите в следующий раз так же хорошо подготовившись». А они и не заметили. Так работают мастера своего дела. А я сидел и восхищался. Кстати, я тоже не успел отследить, когда она успела все спросить. Потом наедине я высказывал свою благодарность и удивление. А учительница ответила: «Алексей Валерьевич, неужели вы думаете, что после стольких лет работы в школе для меня составляет трудность выяснить, что дети выучили, а что нет?!»

С той учительницей мы постепенно подружились всей семьей. И особенно Тимоха. На зачеты по биологии (вплоть до одиннадцатого класса) он ходил с радостью и энтузиазмом. И оценки мальчишки получали только отличные, хотя спрашивала их учительница досконально и без поблажек. Как объяснил ей потом Тима (окончив школу): «Не то чтобы я очень любил биологию, но очень уж не хотелось вас расстраивать».

Словом, получилось все к лучшему. А уж как меня ругали родственники и знакомые! «Ужас! На второй год! Вот оно — семейное обучение! Доигрался!» — примерно такие были реакции. Правда, не у всех, а лишь у скептиков.

Когда Тима учился в девятом классе, до него дошло наконец, что надо всерьез отнестись к вопросу поступления в вуз — в армию идти ему явно не хотелось. Поэтому он решил «отыграть» упущенный год — чтобы успеть окончить школу в семнадцать лет.

Тимоха приналег на занятия (к тому времени он уже учился в основном сам) и уже в девятом классе успел пройти часть программы десятого класса. Занимался и летом. И в результате потом за один год сдал все и за десятый, и за одиннадцатый класс. Да еще параллельно ходил на подготовительные курсы в университет, куда потом и поступил.

Такая вот вышла история у нас. С тех пор мне кажется, что остаться на второй год (особенно планово, а не в результате завала экзаменов) — это не страшно. Можно даже пользу немалую извлечь из такой ситуации. Но все же мы старались на второй год больше не оставаться.