Школа, какой мы ее знаем, больше не подходит для обучения детей, убежден автор книги «Другая школа» Александр Мурашев. Но ведь ничего другого пока не придумали? Неправда — автору удалось побывать в учебных заведениях, о которых еще недавно можно было только мечтать, и поговорить с учителями, которых дети помнят всю жизнь. Один из них — учитель литературы Артем Новиченков: два года назад он с шумом ушел из школы, которую надеялся изменить.

Со стороны — это практически история персонажа Робина Уильямса из «Общества мертвых поэтов». Идеалист пытается изменить школьную систему только ради того, чтобы осознать, что система его не принимает. Правда, Артем на четвертом курсе пошел работать учителем во многом ради того, чтобы быть в центре внимания.

«Со временем я начал всё дальше уходить от себя и всё ближе к детям. Они ведь считывают малейшую слабость и фальшь и могут легко ударить в самые уязвимые места, — рассказывает Артем. — Я начал использовать литературу как инструмент для того, чтобы найти общий язык с учениками. Ну что может понять семиклассник из „Бориса Годунова“? Почему мы заставляем их читать „Тараса Бульбу“, где на каждой странице непонятные слова? Важно понять, какие темы действительно интересны ребенку: в 14 ему важно узнать про дружбу и отношения, а в 17 — про жестокость и смерть».

С таким подходом к литературе Артем Новиченков устраивал версус-батлы по «Войне и миру»: школьники писали тексты по мотивам книги и соревновались в рэп-речитативах. С помощью программы Paint рисовал вместе с учениками первую страницу «Мертвых душ». Объяснял, что классика Гоголя — это «стриминг», знакомое каждому школьнику понятие, когда геймеры комментируют игру в реальном времени. Причем Артем уверяет, что в этом он даже не сильно отошел от задумки автора. «Так построен весь текст „Мертвых душ“! — говорит он. — Ты всё видишь глазами Чичикова. Пока идет бал, и герой ничего не делает, Гоголь отвлекает тебя „онлайн“, рассказывая какую-то историю из его жизни».

Кинематографичность «Евгения Онегина» Артем тоже подчеркивал буквально, предложив ученикам снять фильм и по деталям воссоздать дуэль. Или придумал игру, которую назвал «Тыжпсихолог». Один человек из класса играл Печорина, а остальные задавали ему вопросы. Ученик готовился заранее: выбирал цитаты из Лермонтова, а потом говорил и отвечал только ими, пока остальные пытались помочь ему с его проблемами.

Причина ухода № 1: ученики перестали быть важными для учителей

Слухи об экспериментах нового учителя разнеслись по школе быстро. В какой-то момент Артем отменил оценки, номинально проставляя в электронном журнале столбик пятерок: «Я сразу заявил: «Не хочу, чтоб вы учились за оценки или вообще за что-то. Вы здесь находитесь для себя. Если вы не хотите делать домашнее задание — это ваш выбор».

Литература в школе превращалась в оазис свободы: на сорок минут у Артема школьники попадали в другой мир. «Остальные учителя просто не хотели заморачиваться, — рассказывает Артем. — У них есть программа, они уже десять лет делают одно и то же, не думают вообще никак и даже не готовятся к уроку. Они даже не понимают, что в школу они приходят не за зарплатой, а ради обслуживания потребностей учеников — не потребностей программы. Если ты не готов учесть потребности ученика, тебе нечего делать в школе».

О проблемах современной школы Артем начал открыто писать в своих колонках, и это стало последней каплей: другие преподаватели перестали с ним здороваться. «Мне надоело слушать в учительской о том, кто где купил по дешевке колготки. Надоело, что я постоянно должен защищать школьников от других учителей, жаловаться завучу на учителя географии, который обзывает учеников. Что детей постоянно обсуждали за их спиной, — рассказывает мне Артем. — Мне кажется, в педагогических вузах должны придавать большее значение предмету „Этика“. На территории школы ты должен оставаться профессионалом.

Вот реальный пример: в нашей школе педагогу в столовой отдали кочан капусты, и она бегала с ним и всем рассказывала об этом подарке. Что за позор? В этом просто неприятно находиться. Представь, что тебя пригласили в гости, а там за столом все едят руками, плюются и рыгают. Делай замечания — не делай, они уже тридцать лет так рыгают, для них это норма. Это просто такая система: людей не исправишь».

Причина ухода № 2: урок для учителей — эмоциональная разрядка

Помимо учителей Артем активно пытался работать с родителями. Объяснял, что и зачем он делает, почему это важно для их детей. «Как писал французский философ Мишель Фуко, „модели общества устроены одинаково“, — говорит Артем. — Школы, тюрьмы, психбольницы, семьи. Зайдите в любое учреждение — и поймете, как устроены все остальные. Поэтому то, о чем я говорил, — это проблема не только школы, это проблема всей страны, просто всё начинается с семей.

Если родители считают, что нормально, когда на детей орут в школе, — что тут можно сказать? Родитель — главный и единственный человек, который должен быть всегда на стороне ребенка. Что обычно скажет родитель, если ребенок придет домой и скажет: „Меня Любовь Евгеньевна назвала дураком“. Скажет: „Ты, наверное, что-то не так сделал, вот учитель тебя так и назвал“. Но чего бы ребенок ни сделал, учитель не имеет права так поступать.

Почему родители бьют своих детей, а учителя орут на учеников? От беспомощности. Они не придумали, как решить проблему, и решают ее насильственным путем. „Два!“, „Вон из кабинета!“, „Позвоню родителям!“, для учителя это эмоциональная разрядка».

Уходя из класса Артема, все его ученики снова попадали в закрытый изолированный мир страха и манипуляций, в котором ничего не менялось. Уйти из него Артем решил на третий год преподавания — просто для начала решил выпустить все свои классы: два одиннадцатых и девятый.

В открытом и финальном письме он рассказал, что больше не хочет быть частью системы унижения и подавления человека. «Мне показалось, что от того, что я напишу эту статью и уйду из школы, будет больше пользы, чем если я каждый год буду учить шестьдесят учеников, — говорит Артем. — Мое письмо прочитали больше двухсот тысяч человек. Кто-то, может быть, теперь иначе будет относиться к некоторым вопросам».

Причина ухода № 3: учителя не могут быть честными

Артем объясняет большинство происходящих в школе вещей просто: очень многие учителя просто несчастливы и одиноки и, не осознавая этого, пытаются закрыться от учеников. «Мне кажется, вопрос в том, честны ли мы перед самими собой, — говорит Артем. — Вот ты пришел на урок, и у тебя очень плохое настроение. Учитель разве об этом расскажет? Нет, он начинает просто всё переносить на детей. А если ты скажешь: „Слушайте, ребята. У меня очень плохой день. Нет сил“, — это очень честно. В этом нет непрофессионализма».

Так же было и на уроках у Артема: если ученики были не в духе, он позволял им ничего не делать. «Вот ты видишь, что девочка пришла вообще никакая, не надо ее трогать. Можешь просто подойти и спросить: „Маш, всё в порядке?“ — „Да, всё в порядке. Не хочу об этом говорить“. У ребенка, может быть, горе случилось, а ты будешь сейчас его донимать фактами из жизни Александра Македонского? Это что за издевательство? Дети должны иметь выбор ничего не делать.

Но сейчас школа — это кукольный театр. Завуч играет завуча, директор — директора, учитель — учителя, а ученик играет ученика. Это всё маски, роли, а люди-то где? Всё мертвое.

Вот почему школьники так любят компьютерные игры. Там живые персонажи, которые совершают ошибки и потом за них расплачиваются. В играх они делают выбор, а в жизни им нигде ситуацию выбора не дают. Твой персонаж будет отрицательным или положительным? Ты будешь развивать цивилизацию насильственным путем или эволюционным? Сопереживание, эмоции, сюжет. Дети не читают, потому что им не попадается хороших книг, которые вызывают всё то же самое. А я знал эти книги».

Артему хотелось менять людей, и ему это удалось — пусть даже всего на несколько лет. «Иногда казалось, что так ничего и не поменял. Но недавно я прочитал письма от детей. Один из них написал мне: „Не думайте, что всё было зря“, — рассказывает Артем. — Они поняли: я думаю, что у меня ничего не получилось изменить. В любом случае я не должен брать за это ответственность. Я просто создавал условия».

Артем ушел из школы с пониманием, какой бы хотел ее видеть — и особенно какими бы хотел видеть уроки литературы. «Программа должна быть основана на потребностях ученика, потому что важен ученик, а не текст. Но у нас ведь даже 1 сентября называется „Днем знаний“, а не „Днем ученика“, — говорит он. — Знаешь, наши родители жили в эпоху, когда люди учились 15 лет: десять в школе и пять в университете. Сегодня мир такой, что ты должен учиться всю жизнь. Потому что иначе не будешь меняться, постареешь и оторвешься от жизни.

Ну не можешь ты не смотреть „Игру престолов“, если работаешь в школе. Ты не имеешь на это права, потому что ее смотрят школьники. Ты должен посмотреть тупые „Голодные игры“, потому что школьники находят в этих фильмах свое отражение. Ты должен знать про версус-баттлы, потому что дети живут этим дурацким рэпом.

И ты должен развивать навыки ребенка делать выбор самому. Потому что, если подумать, кроме нас самих, у нас вообще больше никого нет. Наши дети однажды станут жить сами по себе, наши родители умрут, с любимыми людьми мы можем когда-нибудь расстаться, и только с самими собой мы будем всегда. Школа должна дать ученику возможность почувствовать себя самим собой».

После встречи с Артемом я поймал странное ощущение: как бы он ни говорил о невозможности изменить систему и опасности попыток быть идеальным учителем, у меня осталось совсем другое чувство. Пока такие идеалисты становятся зеркалом давно существующих проблем, школа будет меняться. Пусть даже медленно и со скрипом.